Отчет
Смертные — существа странные, хотя и по образу, и по подобию. Вот так вдохнешь жизнь в творение, уверенный,что результат идеален, ан нет. Даже если без опечаток, помарок и выверено все, налетят форс-мажоры и … объясняйся всю бесконечность: “я не это имел в виду, вы не так поняли”. Давно уже пора смириться с тем, что твое “в виду” и их “понятно” неконгруэтны. Да и без форс-мажоров та же фигня. Самостоятельная единица не склонна слушать своего создателя, вечный кризис трехлеток…
Нияр Латыпович пребывал в философском настроении. Рядовой Небесной канцелярии, он давно бы уже стал генералом, если бы наблюдателям раздавали звания.
Влюбленные всегда чудили и куролесили,Тристан и Изольда особенно изощрялись. Но… вмешиваться Высшие силы не могли. Взрослые люди, их наделили свободой выбора. Сами решают, сами отвечают, сами получают. Сверху лишь посылают знаки. Сначала слегка намекают, потом трясут красным покрывалом возле самого носа, в конце-концов дают по затылку. Все эти действия чисто для проформы. Люди, как правило, слепы, глухи и нечувствительны. Знаки свыше им по барабану, особенно если что-то втемяшилось в их свободные головы. Глядишь на навигатор, отмечая, как невыносимо далеко удаляется точка от щедро насыпанной сверху корзинки с призами, и плакать хочется. И плакали, не без этого, много-много измерений…
История подростков из Вероны навела шороху. Перетряхнули анналы, перечитали законы и ввели правило — вмешиваться можно, но осторожно, и только если подопечным до 16. С веками правило распространилось и на 16+, потому как “влюбленные часов не наблюдают”, они что в 40, что в 16 — одинаково некогнитивны.
Когда предначертанные узнают друг друга сразу же, без дополнительных подсказок сверху — это праздник, это повод собраться всем наблюдателям и отметить парой глотков амброзии Встречу. Особенно грустно, если предначертанные разбегаются, закрывая уши и прочие сенсоры, чтобы не слышать себя и даже уже не шепоток, а глас сверху.
В таких случаях на шарик обычно спускали Нияра Латыповича.
Каждый раз в новых времени, локации и обличии, он особо тщательно выбирал имя. Нравилось, когда название заставляло вздрогнуть (или хотя бы задуматься). Неожиданным ли звучанием, несоответствием ли обложки и содержания — не важно. Главное — вздрогнуть. Это была тактика. Многим предначертанным, чтобы вытянуть себя из котла обиды, в котором они так так уютно варились до прихода Нияра, было достаточно этого неявного и нецеленаправленного толчка. Наверное, поэтому у Латыповича были самые высокие показатели.
В случае с химиками имя не понадобилось — они мало на что реагировали после личной трагедии. Зато псевдоним взбудоражил учеников, его сразу же нарекли Ньярлатотепом. Забавно, однако. Восстанавливающий Гармонию обозвался Хаосом.
Ньярлатотеп, он же Нияр Латыпович, он же “Гном небесный” писал отчет наверх
“Не прындрикался. Спрывсились зеб немия.
Кубтомы прысодают на сее 100% Трипчернатоны.
Криною чмезамоны шныи. Ломтые, кнако вже вчяруют грдаг грдуга.
Всанеюсь , тыо с имини не вподребятся шмеваство прехсву.
Прысо тнуду. “
Наблюдатель подумал еще немного, приписал.
“Пуали зхымжно, всошу прукрения прукуматься. Хынник текзвел к тсунече. Крантеюсь, шито прыкрастельно тровотов.” Перечитал написанное, мысленно запустил послание в эфир, довольно потянулся.
Конечно, плюсик не поставят, не зачтется, влюбленные справились без него, от слова совсем, мог и не спускаться. Но не в плюсиках же дело. Хорошо, змий его побери, когда сами!
Эфир сгустился и выплюнул в медиально-височную долю сообщение
“Крыайся. Гробты до круена. Креще туара вырчков.”
Физрук напрягся и отправил в эфир ответку
“Гуас нуанял. Во крузи.”